Наш петух повесился. Ночью крепко заснул на своем посту в курятнике и свалился вниз головой с насеста. Да так неудачно упал , что залетел головушкой своей бедовой в щель между жердочек одной из лестничных ступенек. Утром жена открыла дверь курятника, а он висит безжизненным серым комком в метре от земли. Без почестей схоронили мы петуха-неудачника. Лишь пожалели , что нелепо все так случилось. Дальнейшие петушиные переклички проходили уже без уличного запевалы , таким образом , весь пернатый мир узнал , что наши пеструшки овдовели. Но , как известно , природа не терпит пустоты в амурных делах . Повадился ходить к нашим несушкам петух с подворья Раисы Семеновны , проживающей через два дома на противоположной стороне улицы.
Однажды сидим мы с женой на скамейке под развесистым кленом у забора своего дома , а соседский петух идет по дороге в нашем направлении этаким франтом: красной медью , начищенной до блеска , горит на солнце его оперение.
- Смотри! – говорит мне жена. – Каков красавец-жених наших пеструшек!
- Да,- соглашаюсь я с ней ,- словно испанский идальго в красном плаще вышагивает!
- Будет петь серенады?! – игриво подхватывает жена. – Объясняться в любви?!
- Ну , конечно , женушка! – снисходительно подыгрываю я. – Какая ты догадливая!
Тем временем приближается к забору нашего дома , останавливается у кучи песка , в метре от штакетника , и звонко кукарекает , вызывает курочек на свидание. Но наши курицы-скромницы на шею первому встречному петуху бросаться не собираются , поэтому на призывную песню не реагируют , а продолжают деловито копошиться во дворе. Ухажер идет вдоль забора , внимательно круглым глазом высматривает лазейку в штакетнике , пытается проникнуть во двор. Но штакетины идут одна за другой без прорех , тогда петух возвращается к исходному и вновь повторяет безответную песню-серенаду. Затем он разгоняется , взбегает на кучу песка , отталкивается от верхушки , как от трамплина , в воздухе взмахивает крыльями , перелетает штакетник и приземляется во дворе. Торопливо подбегает к стайке кур , растопыривает одно крыло , словно полу плаща , трясет огненными перышками , фертом выписывает по дуге это танцевальное па , завлекает наших пеструшек. Мы с женой слышим восхищенные куриные голоса: ко-ко-ко-ко! А петушок , обласканный вниманием , быстро осваивается и вовсю уже работает ногами , разгребает мусор на земле , выискивает корм для несушек.
- Прелестно! – восклицает изумленная жена. – Каков шарм?! Какая страсть?!
- Настоящий Дон Жуан! – замечаю я.
- Почему это Дон Жуан? – не соглашается жена. – Смотри , как по-хозяйски себя ведет. Добытчик!
- Тоже мне хозяин нашелся , - не сдаюсь я , - вечером перелетит назад через забор и шасть на покой к себе в курятник!
- Надо же?! – удивляется жена. – Все у них , как у людей!
- Дон Жуан по-китайски , знаешь как произносится? – с подвохом спрашиваю я.
- Сие , сударь , мне не ведомо! – простодушно отвечает она.
- Бяо дун, сударыня! Вам быть может , по-русски это слово прошептать?! – подшучиваю я над женой.
- Не надо! – смеется она. – Мне все ясно!
- Наша уточка-чернушка тоже влюбилась в чужого селезня! – продолжаю я разговор. – Так и топчется у Раюниной калитки, ждет пока кто-нибудь пропустит во двор.
- Да , знаю…Что с ней делать? Ума не приложу! – сетует жена. – Совсем от двора отбилась.
- Не горюй! – успокаиваю супругу. – Схожу-ка я к Семеновне , посоветуюсь . Может быть , обменяем , по-соседски , уточку на петуха. С доплатой или так… У нее есть два петуха.
На том мы с женой и порешили.
И отправился я к Раисе Семеновне на свадебные переговоры. Встретила меня соседка совсем недружелюбно. Едва лишь подошел я к ее усадьбе , как услышал сварливый голос в глубине двора:
- Кыш, проклятая! Надоела! Греха-то сколько…
Из-за дощатого забора доносилось жалобное утиное кряканье. За ней появилась разгневанная Раиса Семеновна , пожилая женщина в цветастом сарафане.
- Семеновна! – обращаюсь я к ней. – Ты чего так распыхтелась?
- Что?! – переспрашивает она , ее темные глаза округляются , рот на продолговатом лице перекашивается от моего средней нахальности вопроса.
- Да что слышала! – отвечаю я , рассерженный нелюбезным обращением с моей уточкой.
- Забери свою утку! – злобно выкрикивает старуха , ее желтоватое лицо принимает оранжевый оттенок. – Не то я голову ей в момент отсеку! Греха-то сколько… Ходит , понимаешь , корм переводит!
- А ты на меня не фыркай! – еще больше оскорбляюсь я. – Ишь , умачка нашлась! Я на тебя быстро управу найду!
- А вот это ты не хочешь?! – старуха одной рукой подбоченивается , заскорузлые пальцы другой она складывает в кукиш и выбрасывает руку в мою сторону. – Накося , выкуси!
- Ну , Семеновна! Ты меня допекла! – буквально взрываюсь я , возмущенный ее хулиганской выходкой. – Сегодня же на тебя в суд подам!
- Шагай , паря! Жалься! – шипит она. – За что, антиресно?! За мое добро?!
- Вот именно! Вот именно! – подтверждаю я. – Твой петух ко мне ходит?! Ходит! Кур моих топчет?! Топчет! Вот и будешь алименты мне платить!
Семеновна удивленно открывает рот , недоумевающе таращит на меня глаза , ошарашенно вертит головой и – неожиданно смеется.
- Вишь как?! – миролюбиво затем выводит она , удовлетворенная таким поворотом событий. – А я давеча помыслила , где же мой красноперя целыми днями блукает? Надысь без конца с белым кочетком из-за куриц скубся! Греха-то сколько… А ноне тишина.
- Наконец-то на тебя снизошло божье откровение! – обрадованно произношу я . – Слушай , Семеновна , давай-ка с тобой породнимся!
- Это как понимать прикажешь? – скороговоркой изрекает заинтересованная женщина и смотрит на меня потеплевшим взглядом.
- Обыкновенно! – замечаю я. - Давай сделаем богоугодное дело. Уточку на петуха сменяем , сватами станем! Желаешь , я тебе за петуха еще и доплачу?
- Вопрос , конечно , интересный! – призадумывается Семеновна и через некоторое время с улыбкой молвит: - Коль Богу так угодно , пусть по-твоему будет! Бери петуха , сват.
Раиса Семеновна с той поры частенько стала появляться в нашем доме , просто посудачить или взять молока от нашей коровы. Мы с женой всегда стараемся ее приветить и обогреть , какая-никакая , а все-таки родственница.
* * *
Подарок маме .
Когда деревья были очень большими, маленькая Люська любила путешествовать по осеннему саду и, особенно в ненастную погоду.
Тогда Люська, скуластая девчонка с васильковыми глазами на курносенькой мордашке и пшеничными косичками, жила ожиданиями чуда . И это чудо не забывало свершаться каждый раз, едва лишь Люська в вязаной шапочке и клетчатом пальтишке ступала за порог своего дома в таинственный манящий мир фруктового сада . И сразу же ветер-бродяга брал Люську в свои объятья , и , словно уносил ее к серым облакам , плывущим по небу, в туманную загадочную даль. И Люськино сердце то сладко замирало от небывалой высоты, то убыстряло свой бег, словно опавший с дерева листок, гонимый ветром по дорожкам сада. Какими упоительными были эти мгновения в Люськиной жизни. Ей казалось, что она гуляет по дремучему сказочному лесу. Девочка чувствовала себя доброй феей из волшебной сказки, потому что внезапно, из глубины ее маленькой души сами собой появлялись слова :
Шуми,шуми, волшебный лес !
Твои деревья величавы
И на ветвях твоих древес
Растут листочки кучерявы.
Люська радовалась новорожденным словам, как любимым игрушкам, ей хотелось повторять их снова и снова. Она шагала и шагала по дорожкам сада,подставляя порывам ветра свое разгоряченное лицо.
А еще Люська любила выискивать клады под яблонями: потопчется ногами в ботиночках по опавшей листве и найдет несметные сокровища-плоды, скрытые от чужого глаза. Люська разгребала озябшими ручонками влажноватую листву и набирала яблок в карманы пальто. И, обрадованная находкой , Люська , как птичка-невеличка , во весь дух летела домой , чтобы сделать приятное маме .
А дома ее встречала мама.
- Мамочка , мама! – восклицала Люська – Смотри , что я тебе принесла! На , съешь яблочко!
- Моя , ты маленькая! Умница! Да ты ведь замерзла! – мама обнимала и целовала Люську.
Большие серые мамины глаза лучились добротой и благодарностью. И Люське становилось тепло и радостно. Мамина любовь согревала ее сердце , словно солнышко.
* * *
Василий Васильевич.
В доме во всех комнатах вымыла полы и, чтобы они быстрее высохли , распахнула двери настежь во двор . В зале села в кресло , увлеклась чтением книги . Вдруг , слышу , заходит кто – то со двора в дом : цок-цок-цок ! Ну , думаю , идет по свежевымытому полу какой-то кретин в модельных туфельках: моего труда не уважает ! Только рот открыла, хотела отругать наглеца за безобразие, да так и осталась сидеть идиоткой. Василий Васильевич – наш поросенок, забегает в комнату, словно к себе в свинарник, в мою ногу пятачком тычется , часто-часто хрюкает: соскучился по хозяйке. А потом взвизгнул пронзительно , видно, обиделся, что не приветила, у моих ног волчком крутнулся и припустил во весь дух на веранду , наводить по-своему там порядок: банки с молоком перевернул, таз пустой опрокинул… Выставила я баловника за двери на крыльцо . А он сердится : дверь снаружи пятачком поддевает , повизгивает недовольно. А я закрываюсь на крючок, его не пускаю: надоел !
